Карина Ключева заботится о матери Галине, которая болеет БАС. Еще она вместе с мамой — психологи. Галина получила образование незадолго до постановки диагноза. Легче или тяжелее принимать болезнь в такой ситуации? Как помочь себе, чтобы помочь близкому человеку? Фонд подготовил несколько статей, в которых Карина рассказывает об опыте своей семьи, и публикует первую из них.
Когда любой человек оказывается в травме (подобный диагноз всегда является шоком), реакции его психики и тела не зависят от профессионального статуса. Они определяются биохимией, темпераментом, предыдущим опытом переживания тяжелых моментов, жизненными стратегиями. Кроме того, так как психолог ― такой же человек, не стоит исключать проявление страхов, подавленных (или находившихся ранее не на первом плане) вопросов, связанных с болезнью или болеющим человеком. Приобщенность к профессии психолога не может обезопасить от травматического опыта, но дает возможность скорее обратиться за помощью к коллегам.
Что значит принять диагноз? Для меня сейчас это ― мочь адекватно жить в обстановке неопределенности. Смочь жить, несмотря на страх потери близкого, свой страх смерти, его страх смерти, стыд за то, что ты жив и здоров, а он — нет, вину, страх заболеть, чувство долга. Мы не знаем, сколько продлится наше «нормально», когда «станет хуже», знаем только, что «хуже станет по-любому».
Основная сложность в нашей ситуации ― это изменение жизни (ритма, условий, перспектив), как будто все сжимается и теряет свою важность, и на первое место выходит болезнь. В моем личном случае важно было факту маминой болезни придать реальное значение, «сдуть его» и позволить другим, важным частям жизни выйти из тени. Прогулки, рисование, хобби, встречи с друзьями, может быть, чтение или спорт, возвращение к работе, даже в уменьшенном объеме.
Единственная секретная технология, которую я знаю (и которой пользуюсь сама) ― это работа с психологом.
Мама училась на психолога перед заболеванием, и у нее не получилось использовать знания на практике и применить их к своей ситуации. Стоматолог не может сам себе лечить зубы, нам нужны помощь другого человека и контакт. После постановки на учет в фонде мама работала с психологом Денисом Кондратьевым, и это очень поддерживало ее.
Я ездила на обучение к Денису и Оксане (психологи, которые работают с подопечными фонда «Живи сейчас», ― прим. автора). Мама работала с Денисом где-то полгода, и это помогало ей в процессе интеграции состояния, насколько она могла это себе внутренне позволить. Для меня Денис стал помощью, первый раз я смогла заплакать о ситуации именно с ним. А до этого я считала себя «железной деятельной леди», что не хорошо и не здорОво. За последнее время я несколько раз обращалась за помощью. Когда чувства накрывали. Когда было страшно принимать решения, когда было трудно интерпретировать мамино состояние и принять ухудшения.
Когда я общаюсь с другими семьями, всегда рекомендую работу с психологами фонда. Они знают специфику болезни. Это тяжелая тема. Тяжелый процесс. И есть большая база, опыт и понимание. И бережность. У меня много благодарности и уважения к Денису.
Конечно, родственникам болеющих показана долгосрочная терапия. Как одно из ресурсирующих действий. Если больной может, то и ему тоже. Но у нас в России, особенно в провинции, обращаться к психологу стыдно, как будто расписаться в своей некомпетентности и несостоятельности. Нужно еще много говорить о том, что в таких ситуациях помощь особенно нужна и важна. Это как раз то самое «наденьте кислородную маску сначала на себя, а потом на ребенка» в самолете. Невозможно адекватно сопровождать близкого, будучи самому не в ресурсе.
В следующей публикации о Карине и ее семье расскажем о том, как она ищет ресурс для полноценной жизни.
Автор: Наталия Дрозд
